Панкрат - Страница 38

* * *

Командующий, укрывшись за корпусами бэтээров, которые выстроились клином, острием упиравшимся во двор госпиталя, говорил в мегафон:

— ..Мы рассмотрели ваши требования. Их решено удовлетворить. Подождите совсем немного: освободить всех заключенных не так уж просто. А пока мы просим вас сохранять спокойствие и вести себя благоразумно…

Его голос эхом отражался от стен домов, выщербленных пулями и осколками снарядов и бомб. Редкие птицы, пугаясь громовых раскатов усиленного мегафоном начальственного голоса, взлетали в небо с голых крыш, испуганно хлопая крыльями.

Спецназовцы из “Осы” уже поднялись в небо над госпиталем на собственном, принадлежавшем их подразделению вертолете. Сейчас они готовились десантироваться на крышу здания. Все предстояло рассчитать очень точно — высадка должна была произойти вне поля зрения боевиков. И, хотя на крышах не было их наблюдателей, командующий потребовал максимальной осторожности. Поэтому пилот просто творил чудеса, маневрируя в жестко заданной зоне так, чтобы даже внезапный порыв ветра не смог вынести спецназовцев, спускавшихся на тонких сверхпрочных канатах, за ее пределы — туда, где их могли увидеть боевики.

Командующий время от времени посматривал в сторону толпы в полосатых больничных пижамах, сгрудившейся слева от клина бэтээров. Это были легко раненые из числа пациентов госпиталя, немедленно эвакуированных после того, как выпущенный боевиками заложник рассказал об их намерении взорвать все крыло.

На лицах этих людей читалась широкая гамма чувств — от праведного гнева до смертельной усталости. Иногда кто-нибудь из раненых бросал короткий взгляд в сторону командующего, и тот почему-то чувствовал себя предателем. Командующий знал, что жертвы среди заложников будут. Они неизбежны. Он уже предчувствовал, помимо всего прочего, каких трудов будет стоить заткнуть глотки распоясавшимся нынче журналистам. Редкая операция подобного рода обходилась без жертв, и с этим ничего нельзя было поделать. Вот только никто не желал этого понимать.

Он снова поднял мегафон, в который раз уже собираясь повторно обратиться к боевикам с увещевательной речью, составленной психологами-аналитиками. Но эта попытка была тут же прервана звуками выстрелов, донесшихся со стороны госпиталя. Командующий опустил было микрофон, но стрельба тут же прекратилась. Воцарилась полная тишина — все боялись заговорить первыми.

Командующий поднес к губами рацию. Он не смог бы объяснить, обратись к нему кто-нибудь с вопросом “Что вами двигало в этот момент?"

Рация работала на частоте “Осы”, и командующий проговорил, сам сомневаясь в собственных словах:

— Остановите операцию.

Не прошло и пяти минут, как из настежь распахнувшейся задней двери начали выходить измученные, бледные люди с радостными улыбками на лицах, по которым текли неудержимые слезы — и у мужчин, и у женщин.

* * *

Они спускались по ступенькам, поддерживая друг друга. Боль тупо пульсировала в простреленной руке, но Панкрату казалось, что рана эта — не в его теле, а где-то невообразимо далеко, на самом краю мира. Мира, в котором они с Ириной пойдут рука об руку.

Она шла, обняв его и поддерживая, словно боялась того, что он вот-вот упадет. Или, того хуже, исчезнет и больше никогда не появится в ее жизни. Свободной рукой она вытирала слезы, без остановки текущие по ее щекам, и изредка касалась его небритой скулы, на которой подсыхали тоненькие струйки крови, вытекшей из-под повязки.

— Сейчас, любимый, — шептала она. — Сейчас тебя посмотрят врачи. Ой, да что ж это я говорю… Я сама тебя сейчас посмотрю, промою раны, перевяжу. Ты же так и не научился повязки накладывать…

Он улыбался ее словам, чуть-чуть поднимая уголки губ, и уже не так беспросветны были его мысли о будущем, душу переполняло сознание сегодняшнего счастья, не оставляя места для размышлений о туманных перспективах.

Выстрел сухо треснул в тишине догоравшего дня.

Эхо стальным горохом раскатилось по крышам, в очередной раз спугнув суматошных галок. Словно где-то высоко в небе переломилась большая, толстая ветка.

Панкрату показалось, что Ирина просто споткнулась. Еще какое-то мгновение его сознание судорожно цеплялось за эту спасительную возможность — споткнулась, с кем не бывает… Он подхватил ее здоровой рукой за талию, и раненая левая рванулась сама собой, чтобы стиснуть плечо падавшей женщины.

Невидящими глазами он смотрел на красное пятно, стремительно расплывавшееся по белой ткани ее халата на левой стороне груди. Ее губы что-то шептали. Беззвучно, совсем не слышно.

Он закричал.

Все, кто при звуке выстрела упал или присел, обхватив голову руками, обернулись, услышав этот жуткий, полный боли и отчаяния полустон-полукрик.

В следующее мгновение Панкрат, до боли стиснув зубы, задавил рвущийся наружу вопль и, подхватив обмякшее тело Ирины, бросился к бэтээрам, за которыми — только бы успеть, Господи! — виднелась карета “скорой помощи”.

Только бы успеть…

Он знал, что не успевает.

Парень с холодными глазами и стальными нервами бросился к нему, чтобы помочь, но Суворин оттолкнул его одним лишь взглядом.

Бэтээры разворачивались, давая ему дорогу.

Ломая клин, они пропускали Панкрата внутрь, к уже бежавшим навстречу ему врачам.

С крыши госпиталя на бегущего человека смотрели спецназовцы “Осы”, молча кусая губы и сжимая в руках так и не понадобившееся оружие.

Он бережно опустил Ирину на заранее подготовленные носилки.

— Потерпи… — Панкрат упал на колени во вспаханную колесами бронетранспортеров жижу. — Только потерпи… Потерпи…